xGupqaTMrR0-1024x768

«Куда ж России без поэзии?..» Интервью Евгения Данилова

Интервью с поэтом, руководителем объединения русской духовной поэзии ХХ века «Имени Твоему» Евгением Даниловым

                        Беседу провел Андрей Сигутин

Евгений Евгеньевич Данилов родился в 1960 году в г. Владимире. Учился в МХТИ им. Д.И.Менделеева; окончил Московский государственный историко-архивный институт. Служил в армии. Автор поэтических сборников “Поминное слово” (1992), “Русская тема” (1993), “Выкуп Господень” (1995) , “Праздник одиночества” (1995) и «Эхо в конце коридора» (2005). Стихотворения также печатались в альманахах “Воскрешение”, “Мосты”, “Поэзия”, газетах “Домострой” и “Литературная Россия”, журналах “Континент”, “Грани”, “Сельская молодежь”, “Москва”, “Дружба народов”, “Духовный собеседник” и др.

   Публикатор и исследователь творческого наследия Александра Солодовникова, Николая Стефановича, Ивана Савина, Наталии Ануфриевой и ряда других русских поэтов.

   Работал в качестве редактора на различных российских телеканалах, а также в ряде печатных изданий. Автор телефильма о поэте Александре Солодовникове “Слава Богу за все” (студия “Лад”, РТР, 1993) и тематического фильма “Страна анекдотов/ Россия в зеркале политического анекдота” (ТК “РЕН-ТВ”, 2001).

   Член Союза журналистов России и Союза литераторов России.

Евгений, поскольку мы с тобой знакомы более четверти века, позволю называть тебя на «ты»… Скажи, а с чем связан этот интерес к т.н. «русской духовной поэзии»,  и вообще, откуда у юноши из семьи технической интеллигенции вдруг пробудился интерес к поэзии?

Не могу точно ответить. Все это прописано свыше, на небесных скрижалях. Вообще же стихи я писал с 11 лет, и довольно рано начал писать стихи религиозного плана, без какой-либо надежды их напечатать. Но, когда я служил в армии, а это было в 1980-е гг., одна моя знакомая переслала мою подборку в Париж, в журнал «Континент», главным редактором которого тогда был покойный В.Е.Максимов, замечательный писатель и там она и вышла. Я, когда вернулся в Обнинск, не знал, то ли мне радоваться, то ли огорчаться. Времена были еще достаточно мутные, кругом лежал лед, только-только началась «перестройка»… Спустя год у меня вышла огромная подборка в журнале «Грани», главным редактором которого тогда была родная сестра Максимова Екатерина Алексеевна Брейбарт-Самсонова. Несмотря на родственные отношения двух главных редакторов, журналы были конкурентами. И было, конечно, очень приятно увидеть строки своих стихотворений на страницах этого знаменитого журнала русской эмиграции.

Но здесь в России у меня долго ничего не выходило, поскольку то, что я писал, было мало проходным, даже по тем вегетарианским временам.

А что послужило толчком к возникновению объединения «Имени Твоему»?

Это всё было достаточно странно. Летом 1988 г. я пришел в журнал «Знамя», в то время помещавшийся еще в маленьком особнячке на Тверском бульваре, отдал подборку своих стихотворений Ольге Ермолаевой, зав. отдела поэзии, неплохой поэтессе, у нее как раз вышел тогда сборник «Товарняк», где была напечатана поэма о раскулачивании ее деда. Стихи были благосклонно приняты, она мило со мной пощебетала, выяснила, что я на данный момент сижу без работы, и вдруг неожиданно предложила поработать на «самотеке» в отделе поэзии журнала. Журнал заваливали стихами, всё больше плохими, в комнате отдела поэзии все столы и подоконники были забиты рукописями. На этой ниве там как раз в то время труждались Лена Ананьева, дочка писателя Ананьева, главного редактора «Октября», и дочь покойного писателя Александра Бека Таня Бек. Интересная поэтесса, не так давно, к сожалению, ушедшая из жизни. Но это были люди из литературной  «тусовки». Все были удивлены, как это вдруг я с улицы попал в знаменитый журнал, ежемесячно выходивший тиражом 2,8 млн. экземпляров. Я-то ничьим сыном не являлся. Хотя мой отец – талантливый ученый, лауреат Государственной премии, создатель защитной плитки для космического корабля «Буран». Но в мир советских статусных литераторов он не входил. Продлился наш роман со «Знаменем» достаточно недолго, месяца 4, а потом я вынужден был уйти. Но за эти 4 месяца произошло одно удивительное событие: я открыл для себя поэтический мир Александра Александровича Солодовникова, выдающегося поэта периода гонений на Русскую Церковь.   

Как это произошло?

Однажды, когда я как раз корпел над ответом очередному автору, открылась дверь, и в комнату вошел человек с папкой под мышкой. Выяснилось, что это поэт Валерий Рубин, «лыткаринский затворник», как он сам представился, и что он принес стихи одного покойного поэта, которые, возможно, заинтересуют славный журнал «Знамя». Сразу скажу, что «Знамя» они не очень заинтересовали,  но меня поразили как удар молнии. В конечном итоге, я забрал подборку домой, сел за пишущую машинку, и перепечатал понравившиеся стихи, а позже даже и переплел. Смею уверить, что с редакторами толстых литературных журналов такое происходит крайне редко. Вскоре я ушел из «Знамени», года через три ушел из жизни В.Рубин, а я серьезно занялся солодовниковским архивом, разыскал родственников и друзей поэта, и сделал около 40 публикаций, в 1993 году мы даже сняли с режиссером Владимиром Загоруйко фильм «Слава Богу за всё», приуроченный к 100-летию со дня рождения А.А.Солодовникова. Он несколько раз выходил на РТР, и, поскольку был полон такого света и оптимизма, несмотря на весь ужас жизни поэта: лагеря, бедность и т.п., что его постоянно ставили в эфир, как только случалось что-то экстренное: то шахтеров заваливало, то цунами на Курилах…

Но ведь тогда ты на ТВ еще не работал?

Нет. И это тоже было одно из зримых чудес Господних. Чтобы вот так просто придти с улицы, принести режиссеру стихи, и он бы на какие-то медные деньги, оставшиеся от одного проекта, взялся делать фильм!? Так в жизни не бывает. Но так оно и вышло. Вообще Загоруйко – замечательный телевизионщик, многие помнят его работы, скажем, фильм «Литургию оглашенных» о композитора Алексее Рыбникове. Недавно Владимир Васильевич перенес инсульт, чувствует себя неважно, может быть, наши верующие читатели помолятся за него… Он этого заслуживает.

Журнал «Русич» в прошлом году напечатал на своих страницах подборку не издававшихся ранее стихотворений Солодовникова.  Но поэт должен выходить в виде книг. Я знаю, что ты несколько лет занимался подготовкой солодовниковской рукописи к печати. В какой стадии работа?

Дело в том, что в 1996 г. покойный ныне отец Федор Соколов, представитель знаменитой московской семьи священников Пестовых-Соколовых, опубликовал на страницах церковного журнала «Кормчий» один из вариантов сборника «Слава Богу за всё». Дед отца Федора, ученый и богослов Николай Евграфович Пестов дружил с поэтом, и был для него своего рода духовным наставником. Но это издание было несовершенно по текстологии, включало далеко не всё даже из стихов «первого ряда»,  и к тому же ныне уже распродано. Поэтому я вместе с троюродной сестрой поэта Анной Васильевой стал готовить свое издание. Оно долго готовилось, потом долго лежало в разных издательствах. Но наконец в конце тоннеля забрезжил свет. И читатель в 2006 году, наконец, увидел текстологически качественный сборник избранных стихотворений поэта, озаглавленный нами «Я не устану славить Бога». Он был подготовлен к выходу в московском издательстве «Паломник».  Помощь в издании книги нам оказал Солженицынский фонд. Вторая же книга, куда, кроме большого корпуса стихов, вошли 5 религиозных пьес Солодовникова для детей, воспоминания о нем и ряд других материалов тоже недавно была издана. Мы собрали целый ряд уникальных фотографий, они тоже вошли в книгу. Вошла в нее и мультимедийная книга с фотографиями, отреставрированными записями песен и стихов Солодовникова и много других уникальных материалов. Книга получилась большая: 40 печатных листов. И многие откроют для себя поэта огромного уровня, огромного дарования. На таких людях и выстаивает сегодня Россия.

Но вернемся все же к «Имени Твоему»…

Во многом первопричина все тот же А.А.Солодовникова, которого я впервые напечатал в 1989 г. в «Новом мире». В том же номере журнал начал публикацию «Архипелага ГУЛАГа» А.И.Солженицына. Тираж у журнала был огромный даже по тем временам – 3,5 млн. А из-за Солженицына этот номер прочитали все, и, вполне естественно, и имя Солодовникова тоже стало широко известным. Я, во всяком случае, когда позже звонил в какую-нибудь редакцию и предлагал его стихи, уже не должен был объяснять, кто это такой. Обычно отвечали односложно: «Солодовников! Ну конечно, знаем, приносите.»

Лиха беда начала, стали приходить разные люди, приносили стихи или же рассказывали о разных интересных авторах, как правило, абсолютно не изданных, пишущих духовные стихи. И я потихоньку стал собирать антологию русской духовной поэзии ХХ века, потом кто-то познакомил меня с композитором Петром Старчиком и двумя бардами: Владимиром Бусленко (он распространял свои записи под псевдонимом Лев Матвеев) и Борисом Муратовым. У последнего был написан большой песенный цикл на стихи Солодовникова. Тут уже появлялся прямой повод сделать вечер русской духовной поэзии. И грянул бой…

Где был вечер?

Название «Имени Твоему», надо сказать, предложил я. Это была цитата из 65 псалма Давида. «Не нам, не нам, Господи, но имени Твоему святому.»

А вечер, с которого, собственно говоря, всё и началось, состоялся в большом зале Некрасовской библиотеки. Было человек 20 участников: и Лариса Миллер, и Зинаида Миркина, и Гриша Зобин, и Александр Зорин, и многие другие. Читались стихи ушедших из жизни авторов: Николая Стефановича, Марии Андреевской, естественно, и солодовниковские; пришла вдова Даниила Андреева Алла Александровна Андреева. К сожалению, недавно эта замечательная женщина трагически погибла. Народу собралось немерено. Зал с трудом смог вместить всех желающих; люди стояли в проходах, и вечер, продолжавшийся 4 часа, имел большой успех. Как сейчас помню, был на вечере и только недавно вышедший из лагеря Леонид Иванович Бородин, талантливый писатель, книжки которого тогда печатало эмигрантское издательство «Посев».  Позже он был главным редактором журнала «Москва».

Я так понимаю, что все это имело продолжение…

Совершенно верно. Участникам, многие из которых годами варились в собственном соку, и только на вечере вдруг поняли про существование в России целого направления «духовной поэзии», все это так понравилось, что они решили повторить вечер. В конце концов, я договорился в клубе «Красная Пресня», есть такой клуб в Москве, что мы раз в неделю будем у них проводить то или иное мероприятие.

И наша деятельность продолжалась в этом клубе с небольшими перерывами 2,5 года. Мы делали и «сборные солянки», и авторские вечера. Но они не были чисто литературными. Да и не могли быть. Страна бурлила, раздиралась общественными нестроениями. Так что литература не могла оставаться чистою «вещью в себе», но, волей-неволей, пересекалась и с политикой. Мы провели вечер издательства «Посев», вечер, посвященные творчеству замечательной поэтессы-лагерницы Ирины Ратушинской, которая тогда еще не вернулась в Москву из  своей вынужденной эмиграции, первые вечера только недавно вернувшихся в Москву Юрия Кублановского и Леонида Бородина.

Вообще, кроме нас тогда было в Москве только два ярких объединения: правые – это «Радонеж» Евгения Никифорова и левые – «Латерна Магика» Володи Ерохина.

А я старался грести по центру, с переменным успехом находя то, что людей объединяет, а не бросает на баррикады, в данном случае «духовную поэзию».

Вы организовали и съезд РХДД.

Да, и это мероприятия послужило одной из причин нашего закрытия. Это была третья крупная политическая партия, созданная в России, после ЛДПР и «демплатформы» КПСС. У учредителей – будущего депутата Виктора Аксючица и издателя Глеба Онищенко были большие амбиции. Жаль только, что попытка объединить политическую деятельность и религию не прижилась на российской политической почве.

Почему – отдельный вопрос. Само мероприятие было заявлено как литературный вечер, но это был учредительный съезд. Когда ранним воскресным утром я вошел в большой зал ДК, он весь бурлил, и самый воздух был словно наэлектризован.

Люди из Краснопресненского райкома партии и райотдела КГБ, каким-то образом осведомленные о крамольном мероприятии, уже были на месте. Срочно послали нарочного за директором ДК Ниной Ивановной Альтовской, милейшей дамой, которая ни сном, ни духом не ведала, что творится во вверенном ей учреждении культуры. Вскоре ее вытащили прямо с подмосковной дачи и приволокли на ковер к начальству…

Но дело уже было сделано: в стране возникла новое политическое движение.

И, более чем уверен, судя по тогдашней реакции власти, что за ним никто не стоял, никакие темные силы, как кое-кто думал…

А какая судьба постигла объединение «Имени Твоему»?

Альтовскую уволили с работы, а нас вскоре под благовидным предлогом прикрыли.

Позже мы провели еще несколько вечеров в других залах Москвы, но это было уже не актуально. Интерес к поэзии у публики сильно понизился, к тому же я уже активно занялся разными публикациями, появились журналы и альманахи, которые стали печатать «духовную поэзию», и из состояния «звучащей раковины» авторы объединения мало-помалу стали выходить на уровень профессиональных литераторов. Почти у всех стали выходить публикации, книги, пусть издаваемые и небольшими тиражами, но все же они стали появляться.

А ведь еще совсем недавно самое слово Бог в литературных текстах считалось большею крамолой, чем крамола политическая.

Потом у тебя вышли первые сборники, что для поэта великое дело. Знаю по себе…

Да, первой была поэма «Поминное слово», посвященная памяти героев «белого движения». Для меня эта тема крайне важная, я давно интересовался историей гражданской войны, собрал неплохую библиотеку на эту тему. Ту эпоху знать важно.

Ведь одна из причин Русской Катастрофы в отсутствии мужества и стойкости у тех людей, которые самой своей военной профессией были призваны к проявлению героизма. Но нет, десятки и сотни тысяч русских офицеров отсиживались «по куреням», и на баррикады не пошли. За что позже и поплатились.

Вторым был поэтический цикл «Русская тема», куда вошли стихи о России: эта тема для меня тоже одна из магистральных.

А в 1995 г. в издательстве «Каталаксия», вообще-то оно специализировалось на экономической литературе, вышли две книжки моего избранного, включившие все лучшее из написанного за 15 лет работы в поэзии. Назывались книги «Выкуп Господень» и «Праздник одиночества».

Потом у тебя, насколько я знаю, был долгий перерыв…

Да. Но связан он был не с творческим оскудением, а с тем, что я работал на ряде больших телеканалов. Работал на ТВ-6 Москва, РЕН-ТВ, 3 канале и ТВЦ. Было очень мало свободного времени, и до новых сборников просто не доходили руки. Но стихи писаться продолжались.

Но вот, наконец, в 2005 году я собрался с духом и с помощью «Русича» выпустил новую большую книгу «Эхо в конце коридора». Книга вышла в виде приложения к журналу «Русич», составили ее стихи в основном написанные за последние 10 лет.

Издание получилось многоплановым: в него вошли стихотворения из разных циклов – и христианские, и стихи о России, и любовная лирика, и даже небольшое эссе «Город на вершине».  А эссеистика моя пока что не издана…

Ты также подготовил к печати сборник избранных стихотворений христианской поэтессы Наталии Даниловны Ануфриевой. Откуда интерес к творчеству Ануфриевой?

С Ануфриевой тоже, как и многое другое в моей судьбе, все произошло достаточно загадочно. Я на одной радиостанции выступал с передачей о Солодовникове, а после нее вдруг позвонила одна дама – Елена Евгеньевна Павлова-Арендт, родственница Ануфриевой и рассказала про нее, и про ее творчество. Я очень заинтересовался, поскольку основной круг представителей «духовной поэзии», и люди здравствующие, и ушедшие в мир иной, в общем-то, известен. А тут вдруг из ниоткуда произошло обретение очень большого поэта. Стилистически она, на мой взгляд, довольно близка к Зинаиде Миркиной. Наталья Даниловна хорошо посидела, была в лагере на Колыме, потом в ссылке, а последние голы жизни провела во Владимире. При жизни ни одна строчка стихотворений Ануфриевой света так и не увидела. Сохранился огромный архив: проза, десять поэтических тетрадей и мемуары «История одной уши». Фагменты из книги в 2002 г. напечатал журнал «Москва». Я сделал несколько публикаций Ануфриевой в разных изданиях, но, разумеется, поэт начинается с книги. И книга наконец вышла в серии «Образы былого», которое выпускает издательство «Коктебель». Кроме стихов в томик этот вошли и фрагменты из ее мемуаров «История одной души». Также назван и сборник.  Может со временем удастся издать и всю ее очень интересную мемуарную прозу, посвященную духовным поискам и обретению Бога.

Россия вообще очень богата на таланты, подозреваю, что сейчас пишут в стол многие из тех, кого придется издавать лет через 30 – 40. Цензуры вроде бы нет, но создана литературная и экономическая ситуация, не позволяющая новым талантам пробиться. И это очень грустно.

От литературы не могу не обратиться к вопросу о ТВ. Ты много лет проработал на ТВ, в достаточно переломные годы…

Да, и это длилось 15 лет. Я работал на больших общественно-политических проектах, в переломный для российской истории период. Могу сказать, что видел многое. Хотя, в сущности, был менеджером среднего звена. Можно было бы написать целый роман или воспоминания, не менее интересные, чем Трегубовские. Впрочем, для подобного опуса время еще не пришло. События должны отстояться, и смениться пара поколений. А то ведь многие могут обидеться на нелицеприятную правду.

Вообще мне странно, что выпускающих редакторов и шеф-редакторов не зовут на программы, посвященные ТВ. Хороший редактор знает больше и часто интереснее любого «засвеченного» ведущего. Собственно говоря, как Пигмалион Галатею, так нередко опытный редактор из ничего делает ведущего. За примерами далеко ходить не надо.

На моих глазах очень резко менялось отношение власти и СМИ. Вначале подобострастно-льстивое, а потом напоминающее отношение барыни, которая парится в бане, не обращая, ничтоже сумняшеся, внимания на собственную дворню.

1990-е гг. – период прихода на ТВ целого стада безграмотных и наглых дилетантов, неумех, потеснивших прежних телевизионщиков-профессионалов. По этой, в частности, причине, мы сегодня и имеем такое по большей части бездарное телевидение.

И вряд ли ситуация в ближайшее время изменится к лучшему. Поскольку ломать – не строить… Но не будем о грустном.

Евгений, а что сегодня происходит с русской поэзией? Она в состоянии кризиса или же нет, как ты думаешь?

Недавно я как раз написал статью на эту тему для выходящего в Германии альманаха «Мосты». И, проанализировав ситуацию, опросив ряд крупных русских поэтов, пришел к выводу, что кризиса как такового нет.

Кто писал стихи, тот так и продолжают их писать. Появляются и новые интересные имена,  выходят любопытные публикации поэзии. Суть проблемы в другом.

Сегодня произошел кризис и с книгоизданием, и с журналами.

Большинство журналов выродились в напоминающие болота междусобойчики, что не мог не заметить и читатель, отреагировав на это падением интереса к литературным журналом. Автоматически упали и тиражи. Ведь не для кого не секрет, что любая замкнутая на себя система загнивает.

Дальше, другое огорчительное обстоятельство. Книгу можно издать любую, найти спонсоров, занять деньги, наконец. Но книжная торговля сегодня с поэзией старается не связываться: для них это некоммерческая литература. Они полагают, что все ценители поэзии вдруг умерли в одночасье, а остались одни любители Чейза и Татьяны Устиновой. Это, кстати, одна из причин, почему я так долго не издавал новую книгу. Дел много, и все-таки я поэт, а не продавец собственных книжек. Проще писать стихи в стол и не мучиться мыслями о том, а где же пристроить тираж? Скажем, в огромной Москве его пристроить особенно и негде. С этой проблемой сталкиваются сегодня все поэты, даже самые титулованные. И это ненормально.

Плюс третья проблема. Конечно, народ наш сегодня крепко деморализован, контужен бесконечными реформами, от которых жить ему становится все труднее. Многие помешались на деньгах, что душевному покою и любви к изящным искусствам тоже явно не способствуют. Сменились и исказились нравственные ориентиры. Так что ряды истинных ценителей поэзии действительно несколько поредели.

И что же ждет  дальше отечественную словесность?

Да все, тем не менее, будет хорошо. Куда ж России без поэзии. Без поэзии это вовсе и не Россия будет, а какая-то другая страна. Все еще вернется. Люди перебесятся, как объевшиеся белены животные. И вернутся рано или поздно к своим корням, к великой русской христианской культуре. Многие, надо сказать, никуда от нее не уходили даже в годы гонений, и даже в годы нынешних искушений.

Вообще русская ментальность не может существовать вне поэтического слова. Отчасти пресловутая попса и сублимирует эту имманентно присущую русскому духу тягу к поэзии. Пусть даже в искаженном и выхолощенном виде.

Кто писал, тот так и пишет. Кто поэзию любил и ценил, тот ее читает и покупает поэтические книжки. Так что все в порядке.    

Комментарии закрыты.